Чтобы рассказать о своей жизни, кому-то понадобится совсем немного времени – так мало в ней было примечательного и памятного. Но есть среди нас люди, чья история трогает душу и заставляет задуматься не над сиюминутными, а общечеловеческими ценностями. Евгения Романовича Смунёва – бессменного руководителя изостудии для взрослых и юношества ГДК — воспитавшего целую плеяду известнейших учеников, недаром зовут легендой. И как у каждой легенды у его истории есть своё начало…
Война.
— Редко, кто помнит себя в четырёхлетнем возрасте, а я и сейчас вижу перед собой всё в мельчайших деталях: пикирующие «мессеры» и чёрные точки-воронки от сброшенных ими бомб, битком набитый людьми подвал старого госпиталя и яркий солнечный луч в его круглом окне.
Перед самой войной отец забирал мать с новорожденной сестренкой из Гродненского роддома, и всем двором мы готовились отпраздновать это событие. Только праздник пришлось отложить. 22 июня прибежал вестовой и сообщил о вторжении германцев. Для отца, освобождавшего Западную Белоруссию и прошедшего Финскую войну, эта страшная весть не была неожиданностью. Как и для других его товарищей-военных, которые хорошо знали, что немец обязательно нападёт на нашу страну.
Когда закончились первые бомбёжки, женщин и детей стали эвакуировать. В военном грузовике мы ехали по залитым солнцем гродненским улочкам, из печных труб вился дымок, а впереди горел мост. Наша машина успела добраться до противоположного берега, но идущая следом — исчезла в огне. Как называлась станция, где нас ждал товарняк, я не запомнил, а вот как в панике ломился в вагоны народ – помню отчётливо. Маме с тремя детьми мест ни на нижних, ни на верхних полках не нашлось. Сели мы прямо на пол и, как оказалось, к счастью. Почему? Да потому что те самые верхние полки «мессершмитт» насквозь прошил пулеметной очередью…
О Ленинграде, куда так стремилась уехать моя мать, пришлось забыть, и мы повернули обратно. В деревне, что недалеко от Яновичей, прожили в доме моего деда до переломного,1943 года.
Наша местность была в зоне действия партизанского отряда знаменитого батьки Миная. Благодаря его бойцам деревня не попала под полицейский режим: главного фашистского прихвостня – бывшего начальника милиции Орлова – партизаны убили. Предатель и душегуб жестоко издевался над попавшими в окружение красноармейцами и лично участвовал в уничтожении еврейского населения. В 43-ем, когда разбили германцев под Курском, началось самое страшное: отступая, они угоняли местное население. В Витебском ангаре, куда согнали огромное количество народа, казалось, наступил настоящий ад: у кого-то на руках умер ребёнок, кто-то выл в голос, кто прямо в помещении жёг костёр. Но настоящий ад для нашей семьи и наших земляков начался в литовском концлагере «Алитус», где мы пробыли почти год…
Долгожданное освобождение оставило врезавшиеся в память «картинки»: телега, на которой мы возвращались домой, убитые — вдоль дороги и раненый солдат, перебинтовывавший свою ногу. Война закончилась.
Витебск. Послевоенные годы.
Свой родной город я не узнал – Витебск лежал в руинах. Но тётушкин дом чудом уцелел, в нём мы и жили до тех самых пор, пока с фронта не вернулся отец. Вернулся инвалидом, но, главное, живым! В сорок седьмом появился на свет мой младший брат, а позднее – ещё одна сестрёнка. Тяжеловато матери с отцом приходилось, но вырастили нас и каждому дали образование.Старший брат стал инженером-конструктором, старшая сестра – врачом, средний брат – связистом-почтовиком (дослужился до председателя Витебского Совет лепутатов), ну а младшая нашла своё призвание в педагогике.Словом, не пришлось нашим родителям за нас краснеть, потому что ещё с детства каждому было привито серьёзное отношение к учёбе.
Художник Евгений Смунёв.
Способности к рисованию в нашей большой семье имели только я и мой старший брат. После войны мы часто вместе с ним ходили на рынок, где продавалось много всякой всячины. А ещё на специальную карточку там выдавали хлеб (буханка на семью, а к ней – небольшой довесок). Вот за вырученные за хлебный довесок деньги брат однажды и купил мне первые карандаши и книгу. Как билось от счастья моё сердце! Книга, к сожалению, не сохранилась, но любовь к чтению я пронёс через всю свою жизнь.
Рисовать я любил всегда, может, поэтому очень хотелось выразить на бумаге то, что поражало моё детское воображение: бомбёжки, концлагерь, голод. Переживания скапливались и просились наружу. Так появлялись мои рисунки, которые не оставались незамеченными школьными учителями. Помню, как однажды на уроке рисования мы изображали зиму. Высунув от усердия язык, я выводил кистью перья у снегиря. Показал работу учительнице, а она и говорит: «Хорошо у тебя, Женя, получилась птица», — и протягивает другой рисунок: «Посмотри, как нарисовал её мой ученик». Очень я расстроился, потому что чужой рисунок был куда лучше моего. Вот тогда–то я и решил, что непременно стану настоящим художником. Пятиклассником рисовал плакаты к праздникам, а позднее стал воспитанником изостудии местного Дома пионеров.
Взрослая жизнь.
Годы учёбы в Витебском художественно — графическом училище памятны прекрасными педагогами и талантливыми однокурсниками, одержимых сказать в искусстве своё веское слово.
Мои первым рабочим местом стало Витебское рекламное бюро – место, где я понял, что могу делать очень многие вещи и делать их на высоком профессиональном уровне. Хорошую оценку у руководства местного Парка культуры и отдыха получила моя первая оформительская работа. Над большим количеством плакатов и растяжек я трудился всю зиму. А затем меня пригласили в кинорекламу, и после появления в Витебске мастерских кинопроката, работал практически на весь город. Это был очень полезный опыт.
Женился, поступил в Московский полиграфический институт, а потом в нашей семье родилась моя любимая дочь Диана.
Солигорск.
Переехать в молодой шахтёрский город меня уговорила жена. В конце 1967– ого в Солигорске было только несколько улиц, а автобусная станция и вовсе стояла на песчаном бугорке. В райкоме партии, куда я обратился в поисках работы, мне, как профессиональному художнику, очень обрадовались и сразу же предложили пойти оформителем в кинотеатр «Солигорск». В нём был хороший амфитеатр и зрительный зал, где проводились все городские мероприятия. С большим энтузиазмом я принялся оформлять сцену кинотеатра к десятилетию города (в Солигорск тогда приехало очень много гостей и столичное телевидение). Оформлял вестибюль и актовый зал городской больницы к Республиканскому семинару. К 50-летию БССР делал городскую выставку, для которой собрал работы местных художников — город был полон молодых и талантливых людей. Работал в Солигорском филиале Минского художественно-производственного комбината художественного фонда БССР, и с радостью осознавал себя на своём месте. Осенью 1968 года в городе открылся Дворец культуры горняков, и его директор стал настойчиво приглашать меня возглавить изостудию. Согласился, и вот уже почти 50 лет готовлю ребят к поступлению в художественные учреждения нашей страны.
После первого же года обучения в студии Евгения Смунёва его выпускники – Геннадий Буралкин (известный солигорский скульптур) и Майя Вербицкая стали студентами Белорусской Академии искусств. Такой результат очень вдохновил и других молодых людей, мечтающих получить художественную путёвку в жизнь. Более сотни воспитанников Евгения Романовича пополнили «золотой фонд» Академии. Среди них: Николай Гулин, Анатолий Ковалёв, Владимир Жданов, Владимир Вдовенко, Василий Артанович, Владимир Ломейко, Виктор Калацей, Владимир Жуков, Наталья Сильник, Дмитрий Ильюк, Есения Цыбулько и ещё много других талантливых и самобытных художников, прославивших шахтёрский край.
Сегодня в студии Евгения Романовича Смунёва, которая негласно носит его фамилию, занимаются не только школьники, но и врачи, инженеры и педагоги. Они приходят к нему за мастерством, а ещё — за возможностью найти здесь свою отдушину.
Радостно видеть, как много сердец откликается на забытые истины! Я мечтаю о том, что в нашем прекрасном городе появится своя художественная галерея, и молодёжь будет воспитываться на любви к искусству. Она научится постигать мир, находить в нём своё место, станет глубже и духовнее. Это важно.
Автор: Ксения Петрович.
